Помню, как специально растерла себе ухо до красноты, чтобы в очередной раз нажаловаться, что ты мне сделал больно. Ты жаловался ей тоже. Тебя раздражало, что в глазах взрослых я всегда была послушной девочкой, даже не смотря на то, что я была гораздо младше, а ты считался шпаной. Меня всегда любили больше, баловали, многое покупали втайне. Внешне мы недолюбливали друг друга. Придумывали, как бы напакостить. Ты ломал мои игрушки, а я в ответ на это лазила по твоим шкафам и забирала оттуда все самые интересные наклеечки и значки. Ты этого безумно ненавидел.
Но вся эта показуха ни капельки не отвечала нашим
действительным взаимоотношениям.
Я помню, как однажды папа сильно ударил тебя за что-то. Ты
тогда упал и ударился головой об дверь. И чтобы никто не видел твоих слез,
убежал к себе в комнату. В тот момент меня что-то подстегнуло, и я побежала к
тебе. Ты сидел на диване и плакал, потирая свою голову рукой. Я не знала, что
говорить, что сделать, чтобы ты успокоился, поэтому я просто села рядом и
обняла тебя. У меня сжалось сердце от твоей обиды на отца, и пусть здесь я не
играла никакой роли, все-таки тебе стало легче.
Просто мы сами начали понимать, что отношения между сестрой
и братом не могут обойтись без ссор и скандалов. И мы снова ссорились,
ругались, но постепенно начали понимать друг друга. Начали взрослеть. Я уже не
выдавала тебя, не рассказывала, что ты тайком куришь в подъезде, чтобы тебя не
заметили, не рассказывала, что ты гуляешь со своими дружками, которых никто из
нас на дух не переносил. А ты всегда говорил, чтобы я рассказывала тебе, если
меня будут обижать, либо возникнут другие трудности, о которых не хотелось бы
ведать взрослым.
Но все-таки мы редко общались. Уж слишком мало было у нас
общего. Я часто уезжала летом отдыхать на море, и спустя месяц, когда возвращалась,
нам даже нечего было сказать друг другу. Мы просто здоровались, улыбались и
расходились по своим комнатам. И это было не потому, что неохота общаться, а
потому что как-то неловко, что ли. Честно, это сложно объяснить.
Единственное, что нас сближало, так это проблемы. Вспомни,
как мы ночью бежали до круглосуточной аптеки, чтобы купить обезболивающее отцу.
Вспомни, как мы отмывали всю квартиру от ужасного запаха гари после того
случая, когда ты забыл выключить плиту. Мы очень боялись, что бабушка
заподозрит. Или же, как я давала тебе деньги из своих карманных сбережений,
чтобы ты купил своей девушке букет цветов, а потом говорила папе, что деньги
потеряла либо забыла где они. Но у меня так плохо получалось врать. Зато помочь
родному брату я считала за честь.
Я помню, как на свои последние деньги, вместо того, чтобы
купить себе сигареты, ты купил мне шоколадку и сказал: «Пусть твоя жизнь станет слаще, хотя бы на эти
пару минут». Я запомнила эти слова навсегда, тогда мне было очень приятно.
И почему мы стали понимать важность наших отношений так
поздно, когда повзрослели?
Я помню, как рано утром увидела тебя на кухне в растерянном
виде. Ты о чем-то тревожно думал и даже не заметил моего присутствия. Было
видно, что рассказывать об этом ты никому не хотел, поэтому постарался сделать
спокойное лицо и ушел в свою комнату.
Это было началом продолжительного сложного периода в твоей
жизни. Тебя уже давно бросила девушка, отвернулись лучшие, как тебе казалось,
друзья, зато появились новые, на мой взгляд, намного хуже прежних. Я не могла
понять, что с тобой происходит, ты стал замкнутым, молчаливым, и появлялся дома
только, чтобы переночевать.
После того, как умер папа, мы стали понимать, что ближе и
роднее бабушки и друг друга у нас никого нет и не будет. Но с бабушкой ты не
ладил, у тебя был сложный подростковый период, который ждал и меня тоже. Я
прекрасно помню ваши скандалы на бессмысленной почве. Все это сводилось к тому,
что ты стал запускать свою учебу, и больше стал проводить время на улице. Да
честно говоря, воспитала тебя тоже улица. Тебе было 12, когда мама ушла от нас.
Тебе всегда не хватало материнской любви, потому что бабушка уделяла внимание
мне, считая, что тебя перевоспитать было невозможно. Отец же старался тебя поставить
на место, но видимо тебе это было не нужно.
И лишь, когда мы потеряли всех родных, и маму, и отца, и
бабушку, мы поняли, насколько сильно их любим и насколько сильно по ним
скучаем. Мы начали вспоминать все их слова, которые они говорили по поводу
нашего будущего. Тебе всегда говорили, что с таким слабым характером ты не
продвинешься в жизни, ты загубишь себя. Мне же говорили все досконально
наоборот.
И честно говоря, все начало сбываться.
У тебя не клеилась личная жизнь. Ты и твоя девушка вечно
спорили, скандалили и даже пару раз дрались. Я помню, как вышла из комнаты
из-за громкого шума и увидела следы крови на паркете. Я побежала по следам, и
честно говоря, вспоминать дальше не хочется. У тебя вся рука была в крови, а
твоя девушка в истерике сидела в углу в совершенно растерянном виде. Вся
комната была забрызгана кровью, а сервант разбит. В ту ночь тебя отправили в
больницу, а мы отмывали всю квартиру от красных пятен. Тогда она начала
подозревать тебя в употреблении наркотиков. Мне мало в это верилось. Ты был
слишком мягок для этого.
Хотя о том, что ты был всегда спокоен и добр, говорили
только мало знающие тебя люди. На публике ты действительно был таким. Но когда оставался
один в квартире, то твои истерики и порывы ярости были слышны даже не улице. Ты
никогда не рассказывал причины этого гнева.
Мне ты всегда улыбался, по крайней мере, старался это
делать. Я прекрасно замечала фальшь в твоей улыбке. А в глазах вечный
безмолвный страх.
И чтобы добиться хоть доли правды, я стала осматривать твою
комнату и лазить по шкафам, как в детстве. В последний раз я так делала лет в
10. Но сейчас моей целью было найти не значки и наклейки, а что-то более
серьезное. И я нашла. Маленькая баночка смерти. Так я стала ее называть. Стоит
ли рассказывать о ней? Обычные дешевые капли, в состав которых входит вещество,
которое наркоманы частенько впускают по венам. Мне хотелось верить, что это просто
глазные капли, но хорошо зная, что у тебя прекрасное зрение, эта мысль
отпадала.
Но говорить об этой находке я не стала. Никому. Мне
захотелось самой разобраться в этой ситуации, хоть как-то тебе помочь.
Ты начал бредить, но понемногу делиться со мной своими
мыслями. Постепенно ты рассказал мне очень многое. Рассказал о том, что тебя
постоянно посещают мысли о самоубийстве, что за тобой следят, что друзья
постоянно подставляют и хотят сдать тебя в психологическую больницу.
Я помню, как ты пропал на месяц, и от тебя не было слышно
никаких новостей. И лишь по приезду ты рассказал, что поехал к дальним маминым
родственникам просить о помощи, но они посчитали тебя сумасшедшим и сдали в
псих. больницу. Теперь ты вспоминаешь тот злополучный месяц, как год
монотонного существования. Ты решил, что больше не поедешь туда, раз тебе не
верят.
И все продолжилось снова. Денег не хватало. С работы
уволили. Ты стал занимать, но и давать взаймы тебе переставали. Ты начал
воровать. Тебе нужно было всего 130 рублей в день, чтобы впустить очередную
дозу. И тогда день считался прожитым не зря. И ты, и я прекрасно понимали, что
кроме тебя никто не поможет тебе вылечиться. Я не уговаривала тебя ложиться в больницу,
но искала адреса, по которым можно попросить о помощи. Я писала письма с просьбами,
чтобы этот препарат перестали выпускать без рецепта. Но ничего не менялось.
Жили мы трудно.
Что тут и говорить. Именно тогда то мы и стали сближаться.
Даже стали слушать одинаковую музыку и в потерянном состоянии иногда смотрели
вместе фильмы. Часто это были комедии, просто хотелось, чтобы мы хоть на
чуть-чуть отвлеклись от этого мира.
Но ты угасал на глазах. Это все замечали, и все уже давно
догадывались, что ты зависим.
Спустя какое-то время тебе было сложно скрывать это. И тебя
насильно увезли в больницу. Меня тогда не было дома, но узнав об этом, я при
первой возможности приехала к тебе. У тебя был ужасный вид. Слабый, бледный и
худой. Ты лежал под капельницей. На руке просвечивались голубые вены, а глаза
стали стеклянными. Но когда ты увидел меня, то еле-еле натянул улыбку на своем
лице, мне было очень больно за тебя.
Я начала рассказывать тебе о многих вещах, чтобы поддержать
разговор, но мы прекрасно понимали, что о важном будет сложно говорить. Но
все-таки мы затронули эту тему. Я спросила тебя:
-Что будет дальше?
Ты, немного задумавшись, хрипло сказал:
- Пустота.
После этого слова у меня появился ком в горле, и сжалось
сердце. Так больно било.
- Я сам виноват, мне отвечать. Моя жизнь не такая уж и
сладкая, а так хотелось бы отмотать все назад.
У меня не было в запасе слов, которые я могла бы тебе
сказать, но нужно было что-то делать. Тогда я в суматохе стала шарить по своей
сумке и отыскала шоколадную конфету, которую протянула к твоей руке со словами:
«Пусть твоя жизнь станет слаще, хотя бы на эти пару минут».
Ты вспомнил тот момент из нашего детства и засмеялся.
- Спасибо тебе, Соня, ближе человека у меня нет на земле. Мы
обязательно еще совершим кучу разных интересных дел. Ты только не
расстраивайся, если у меня не получится.
Наша с тобой история еще не закончилась, просто мы боимся
узнать концовку.
Мы обязательно будем вместе смотреть фильмы, будем путешествовать,
ты увидишь море, там мы будем целыми днями кататься на водных горках, будем
сидеть на крышах высотных домов, слушая любимые песни из твоего плеера.
Мы не вечно будем рядом, но мы вечно будем братом и сестрой.
Вадим и Соня навсегда.
